Облегчить боль?

А вы готовы платить сотни тысяч за продление жизни смертельно больному близкому?

Тема сегодня будет страшная. Онкология. Как-то я прочитала статистику, что рак на 2 месте среди причин смерти после инфарктов с инсультами — это конечная станция чуть ли не для каждого шестого. Увы. Мы все тут уже большие девочки и мальчики, и… я понимаю, страшно и не хочется об этом думать, даже не хочется знать, но… полезно хотя бы теоретически понимать — а какие есть варианты, если это коснется кого-то из близких. Не дай бог.

Причем по той же статистике почти половина среди онкологических больных выявляется уже с 3–4 стадией. Вылечить на таких стадиях — почти чудо, оно случается изредка, но, как правило, на таких стадиях уже даже самый гениальный врач в стране с самой развитой медициной не вылечит. Вопрос только — как долго такой больной проживет, и на что эта жизнь будет похожа.

Для безнадежно больных, в том числе и раковых, есть целая отрасль медицины — паллиативная. Вот только у нас в стране она пока развита… ну, почти никак. Половина людей вообще про паллиативную медицину не знают, а те, кто знают, думают, это про «дожитие», хосписы и обезболивание, в лучшем случае. А на самом деле — есть такое понятие: «качество жизни». Вот паллиативная медицина, нормальная, настоящая, — это про качество.

Про то, как продлить жизнь максимально надолго и сохранить все хорошее, что в ней есть. Про то, что даже неизлечимо больных имеет смысл лечить и поддерживать.

История. Молодая, красивая девчонка… с IV стадией. Опухоль неоперабельная. И по суровым стандартам российской медицины ей должны отрезать ногу. Отдельно опухоль вырезать нельзя, только вместе с ногой. И тогда она проживёт, по прогнозам, год. Но весь этот свой последний год будет прикована к инвалидному креслу. Это история из практики частной клиники, где к паллиативной медицине подход отличается от общераспространённого, и на пациента смотрят как на человека. В одной из клиник, которые можно подобрать на портале Докио, нашли другой выход. Он не описан в учебниках — для таких безнадёжных случаев вообще нет учебников. Врачам пришлось продумывать решение, комбинировать разные варианты стандартного лечения во что‑то необычное. Рассуждали так: ногу-то отрезать успеют, но вдруг другой вариант сработает? И он сработал. Лечение было сложное и дорогое — но ногу сохранили.

Девушка пережила химию, операцию, опухоль осталась при ней, но из клиники она ушла на своих двоих и последний год прожила практически как обычный человек. Могла ходить в гости к родным и гулять с друзьями. Ходить и гулять, понимаете? Пешком. Для нас это обычное дело. А для нее это был целый год почти полноценной жизни. Год жизни, а не доживание в коляске.

Только вот у нас можно по пальцам пересчитать клиники, где паллиативная медицина именно такая. Не про умирание, а про то, чтобы продлить нормальную человеческую жизнь.

Такие клиники — редкость, там собрано сразу несколько факторов, которые и по отдельности встречаются нечасто. Здесь работают с тяжёлыми пациентами и учитывают их состояние. Среди врачей и персонала многие сталкивались с онкологией лично, видели её с другой стороны, лечили не просто посторонних пациентов, но и своих близких.

Поэтому просто не может такого случиться, что человек позовет из своей палаты, а сестра-сиделка его не услышит или решит подойти попозже. Если надо, врач с больным и его близкими просидит на приеме 1,5 часа. А на обходе после химиотерапии спросит у бабушки — как самочувствие, бабушка ответит, что хорошо, а потом они еще поговорят про ее внуков и собак. И еще — частная клиника все-таки может себе позволить новое японское и немецкое оборудование, причем, все нужное в одном месте. А оборудование — это очень важно.

У клиники свой стационар (госпитализируют круглосуточно), свои аппараты МРТ и КТ приличного уровня по точности и мощности. Немецкий аппарат МРТ, японское оборудование для стерилизации инструментов.

То же самое и с лекарствами — в клиниках выписывают европейские препараты, не заменяют их дешевыми аналогами с большим количеством побочных эффектов. Пациентам не приходится искать лекарства по всему городу — их находят и заказывают сами. Врачи получают возможность работать спокойно и вдумчиво, тратя время на выслушивание пациентов, проведение исследований и стажировки за границей, а не на оформление бумажной отчётности. Например, в лечении рака используется иммунотерапия, за исследования в этой области недавно присудили Нобелевскую премию. В России это пока применяется редко, но в некоторых клиниках иммунотерапию начали использовать сразу после появления препаратов в 2017 году. Врачи следили за темой, участвовали в конференциях, общались с коллегами из других стран, перенимали опыт и были готовы применять современные подходы. Есть большая разница, когда лечение рака в 2018 году проводится не по схемам 30-летней давности, а по современным стандартам, как в США, Израиле или Германии.

Да, всё это дорого. И, возможно, кто-то рассуждает: «Зачем платить сотни тысяч рублей, если все равно итог один». Один. Но это про качество оставшейся жизни.

И наверное, никто из нас не считал бы деньги, если бы мог, — лишь бы родной человек задержался здесь подольше, пожил бы еще сколько-то месяцев как человек: без мучений, без боли и осложнений. С обеими ногами. Или с возможностью есть, как все люди, а не питаться через капельницу.

Жизнь можно продлить и облегчить. Этим и занимаются в клиниках, которые можно подобрать на портале Докио — помогают и облегчают состояние даже в тяжёлых и безнадёжных ситуациях. Давайте сейчас только не будем возмущаться, что такие возможности доступны не всем и их могут позволить себе только обеспеченные люди. Да, это так, это несправедливо и плохо, но я не министр здравоохранения.

И, раз уж звёзды так встали, всё‑таки спрошу. Вот если, не дай бог, такое случится с кем‑то из близких — вы вскроете копилки? Продадите машину, возьмёте кредит, чтобы подарить родному человеку ещё три месяца нормальной жизни? Или «кому сколько отмерено»?